Она просит обойтись без лишнего пафоса и громких слов. Не любит излишнего внимания к себе, но, безусловно, хочет обратить его на тех, кто нуждается в нашей помощи. Уверена, что в жизни каждого из нас есть человек, которому действительно можно помочь. Деньгами, добрым словом, хорошим советом, а иногда и просто крепким рукопожатием. Сегодня наш откровенный разговор с руководителем местного благотворительного фонда «Объединяя сердца» Светланой Николаевной БОРИСЕЙКО.
— Светлана Николаевна, думаю, что сегодня большинство жителей города знает о благотворительном фонде «Объединяя сердца». Но все же… Расскажите еще раз о фонде, что он из себя представляет и чем занимается?
— Мы называемся местным благотворительным фондом «Объединяя сердца». Нашей организации уже более 5 лет. Многие спрашивают, какие цели я ставила перед собой в самом начале нашего пути. И сегодня понимаю, что никаких глобальных целей не было. Просто люди часто предлагали помощь. Хотелось, чтобы все было на доверии, честно, открыто и, конечно, официально, без подвоха. Вскоре оформились. Но после этой процедуры доверие сразу не пришло. Помню, как развешивали в магазинах наши ящики, сталкиваясь с полным недоверием продавцов. Сегодня мы приходим в магазин и слышим: «А мы вас уже ждали!» У нас получилось работать так, чтобы люди поверили в нас. Думаю, это потому, что никто из нас не берет деньги за то, что делает, все члены фонда работают на безвозмездной основе.
Вообще, я считаю, что подобного рода деятельность не должна быть оплачиваемой, но это мое субъективное мнение. Если человек берет за свою помощь деньги, это уже работа. В моем же понимании помощь нуждающимся людям — это своеобразное служение, какая за это должна быть награда?!
Да, уж точно знаю, сколько такая деятельность отнимает времени и сил, и много раз слышала, что вот если бы была зарплата, то можно сделать гораздо больше. Я же считаю, что не стоит совершать такую ошибку: заплати одному и будешь платить всем и постоянно. Таким образом погибнут все благие помыслы. Не признаю ни одного служения, которое оплачивается деньгами. Неудивительно, что вера людей в подобную деятельность пропадает. Считаю, что само слово благотворительность подразумевает доброе даяние от души, а не за деньги.
Хотя прочие официальные услуги для жизнедеятельности самого фонда все же тянут определенные суммы. Впрочем, и в этом государство пошло нам навстречу. Так, например, дали понижающий коэффициент на оплату аренды, то есть мы платим только 10%. Но это необходимо для существования организации.
Все-таки, на мой взгляд, более правильно, чтобы люди оказывали помощь через официальные организации, чем давали деньги людям с табличками под магазином. Потому что фонд начинает сбор средств только после подачи официальных документов для оказания помощи, и в этом смысле человек, дающий деньги, застрахован от обмана. То есть он может быть уверен, что его деньги пойдут на конкретного ребенка или под определенный благотворительный проект. Доверие людей дорогого стоит.
Мы помогаем детям — тем, которые столкнулись с болезнями, находятся в тяжелой жизненной ситуации.
Знаете, часто у меня спрашивают: «Зачем ты это делаешь? Ищешь славы? Замаливаешь свои грехи?» Слышать это совсем не смешно. В таком случае я предлагаю отдать свою «славу» этим людям, пусть становятся по правую руку от меня, пусть увидят всю внутреннюю работу — бумаги, отчеты, поездки и, главное, человеческое горе, с которым постоянно сталкиваешься…
Жить под чьим-то пристальным вниманием, поверьте, очень сложно, и тем более брать на себя публично ответственность за каждую копейку.
— У вас много волонтеров?
— Постоянных волонтеров немного — человек 5. Сейчас в этом отношении стало намного легче, потому что периодически к нам присоединяются студенты, лицеисты, которые сами инициируют какие-то идеи, помогают воплотить в жизнь многие проекты. Раньше было как? Ты сам придумываешь проект, находишь костюмы, собираешь на почте подарки, одеваешь ростовую куклу и играешь роль…
— Одним словом, сложно быть руководителем благотворительного фонда…
— Сложно потому, что именно на руководителе лежит ответственность буквально за все. Волонтер может заболеть, у него могут быть какие-то семейные проблемы. Я же обязана довести начатое дело до конца, независимо от того, что происходит.
— Вы сказали, что сами лично общаетесь с теми, кто нуждается в помощи…
— Дело в том, что по роду деятельности приходится общаться с разными категориями людей. Это и приемные семьи, и интернатовские дети. С одними, например, еще малышами мы познакомились в детском доме, после наблюдали, как они растут в приемной семье. Бывает, дети переезжают из интерната в интернат. Было такое, что некоторые дети из приемных семей вернулись в интернат. Они помнят тебя, бросаются в объятья, просят передать послание «туда»… А я не могу сказать, что мамы уже нет в живых, ведь это убьет их последнюю надежду…
В общем, каждый ребенок — это отдельная судьба, трагедия. Обо всех невозможно знать, просто есть те, с которыми твоя дорога пересекается снова и снова.
Один из парней, например, выпускник Ельского интерната, теперь наш волонтер. Мы случайно пересеклись в городе, он стал помогать нам на акциях, а потом вместе с нами поехал в свой интернат, но теперь уже как волонтер. Разве это не достижение?!
— А как находите тех, кто действительно нуждается в вашей помощи?
— Чаще всего они к нам сами обращаются. Общаемся с заведующей детской поликлиникой Людмилой Алексеевной Раенок, позвали ее в попечительский совет фонда, так что порой она подсказывает родителям, куда можно обратиться. А первое время о таких детях мы узнавали от знакомых…
— До сих пор пропускаете каждую историю через себя?
— Стараюсь дистанцироваться, но от себя не убежишь. Первое время было очень тяжело. Я помню поездки в хоспис, как девочки за кукольной ширмой рыдали. Некоторые истории просто не могут не ранить. И это сильно отражается на здоровье. Но я всегда говорю себе, что моему ребенку тоже нужна мама, поэтому я должна держать себя в руках… Со всеми родителями деток мы продолжаем общаться и после оказания помощи, пусть и время от времени. Ведь с каждым годом их становится больше.
— По-вашему, насколько важна помощь ближним для каждого христианина?
— Я думаю, что, помогая ближнему, человек сам обогащается. Он больше приобретает. И речь идет совсем не о материальном… Думаю, что человек не должен собирать себе богатства на земле, ведь все это не заберешь с собой.
— Может, поделитесь самой запоминающейся историей, героям которой вам удалось реально помочь?
— Первый ребенок, которому мы помогли… Это были знакомые знакомых. Мы тогда только-только зарегистрировались. Ребенок нуждался в операции в медицинском учреждении Москвы. Его там благополучно прооперировали, и мама все оставшиеся средства перевела нам в фонд (это были не нами собранные деньги). Наверное, самая обычная история. Но запомнилась она тем, что это был наш первый мальчик, которому удалось помочь. Его случай нас окрылил. Людям важно знать, что история заканчивается хеппи-эндом, хотя зачастую к нам обращаются те, кому помощь нужна пожизненно.
— Кто к вам обращается чаще всего?
— Это дети, болеющие эпилепсией, ДЦП. Им требуются регулярные поездки по реабилитационным центрам, курсы, лекарства.
— Каким способом распространяете информацию о сборе необходимых средств?
— Преимущественно через социальные сети. Также сотрудничаем практически со всеми местными СМИ.
— Наблюдается ли какая-то тенденция: кому и в каком случае мозыряне особенно готовы помочь?
— Мы заметили, что больше людей откликается на объявления об адресной помощи. Если человек конкретно видит, кому нужна помощь, или на что собирают средства, он жертвует охотней. Но все же мне бы хотелось, чтобы мозыряне поддерживали нас всегда. Если на ящике не висит фотография ребенка, это значит, что собранные деньги идут на реализацию проектов фонда. Все больше мы стараемся делать уклон на какие-то поддерживающие или обучающие программы, на социализацию детей из специальных учреждений. Например, у нас очень удачно проходит проект детского рисунка. Во-первых, вовлечено очень много детей из разных учреждений практически со всей области. Подключается много спонсоров. Под этот конкурс в будущем мы планируем проводить обучающие уроки в интернатах. То есть мы хотим не просто приезжать к детям с подарками, а именно помогать им чему-то научиться, выбрать свою дорогу в жизни, а не стать так называемым социальным иждивенцем. В этому году мы планируем запустить новый проект, своеобразную школу талантов, музыкальный конкурс с одноименным названием «Объединяя сердца». Я понимаю, что дети из интернатов не могут соперничать с теми, кому родители оплачивают педагогов по вокалу, но в интернатах тоже есть свои таланты. И мы хотим выделить их, возможно, подарить инструмент для развития своего творчества. В любом случае, такие масштабные проекты привлекают много внимания к личности этих детей, мы прислушиваемся к их мечтам, даем возможность заявить о себе.
— Понятно, не бывает так, чтобы все было идеально. С какими сложностями сталкиваетесь во время работы?
— Человеческий фактор. Все люди разные, к каждому нужен индивидуальный подход. Мне изначально казалось, что благотворительность — это, прежде всего, помощь детям, но оказалось, что часто это в том числе помощь тем, кто приходит помогать. Порой это подростки, люди с инвалидностью, одинокие, да и обычному среднестатистическому волонтеру нужно много раз повторить и оговорить все нюансы.
В поездках бывает достаточно трудно сталкиваться с недоверием. Почему-то бытует такой стереотип, что люди не могут кому-то помогать бескорыстно.
— Какими качествами, по-вашему, должен обладать человек, занимающийся благотворительностью? Обязательно ли он должен быть добрым и мягким?
— Бывает, приходит человек и говорит, что у него нет времени куда-то ездить, в чем-то участвовать, но он может помочь материально. Разве это не важно? А другой, например, финансово помочь не может, но он хочет вместе с нами поехать в интернат, познакомиться с детьми, подержать ребенка за руку. У каждого в этой жизни своя роль. Поэтому в благотворительности нужны самые разные люди, с самыми разными качествами. Добрым и мягким? Ну, не знаю… Нужно быть разным. Целеустремленным, выносливым, терпимым… Не только мы учим детей, приезжая, но и они нас многому учат.
— Говорят, сейчас сложное время. В том числе и в финансовом плане. По-вашему, зависит ли помощь от материального статуса человека? Кто больше жертвует: бедные или богатые?
— Время сложное, но никогда величина пожертвования не зависела от размеров кошелька человека. Даже, возможно, наоборот: чем беднее человек, тем больше он жертвует. Помните притчу о бедной вдове, которая пожертвовала две лепты? Она отдала мало по сравнению с другими, но в то же время она отдала все, что имела. Я с такой позиции стараюсь смотреть на это: с какими чувствами человек дает. Это намного важнее.
— Какой ваш жизненный принцип?
— Все, что ни делаешь, делай так, как для Бога. То есть не оглядываясь на людей, не ожидая награды или благодарности от человека.
— Если бы у вас возникли серьезные финансовые трудности, вы бы обратились в благотворительный фонд?
— Наверное, я бы обратилась только в том случае, если бы в помощи нуждался мой ребенок.
— Знакомо ли вам такое понятие, как эмоциональное выгорание?
— К сожалению, да. Оно периодически случается и у меня, как, впрочем, и в любом деле у любого человека. Как борюсь? Просто акцентирую свое внимание на результате всякого дела.
Вот пример. После обеда должно быть открытие благотворительной выставки, работы много, а я только в последний день заканчиваю писать грамоты, регистрирую их, делаю прическу, прибегаю домой, и тут у меня вылетает молния из платья… Понимаете, времени на себя никогда не остается. Все откладываешь на потом… А потом может произойти нервный срыв. Мне помогли мои ребята: прибежали ко мне домой, потому что услышали, как я рыдаю в телефон, занесли платье в ателье, купили таблетки, капли в глаза. Ты приходишь на мероприятие натянутая, как струна, пытаешься улыбаться… А потом вдруг понимаешь: «Я должна быть здесь! Это мое место!» Ты подпитываешься этими эмоциями и идешь дальше.
— Интересно, а были случаи неблагодарности, когда люди были недовольны помощью?
— Обычно все довольны, благодарят. Перед поездкой мы стараемся оговаривать, в чем нуждаются дети того или иного заведения.
— Как вы думаете, люди в большинстве сами виноваты в своих бедственных ситуациях, или все дело в случае, экономике, в чем-то еще?
— Ни в коем случае никого не хочу судить! Не мне рассуждать о том, кто и в чем виноват. Считаю так: в случае болезни детей основной крест, конечно, несут родители, но если этот нуждающийся ребенок появился в нашей жизни, то это тоже для чего-то нам дано. Он попался нам на глаза: в том же магазине увидели ящик для пожертвований с наклейкой. И я считаю, мы со своей стороны должны сделать все возможное. Мы не можем забрать у родителей эту ношу, но мы можем помочь материально по мере своих сил.
Опять же писали мне неравнодушные люди, что в ящики фонда покупатели бросают пустые лотерейные билеты, чеки и другой мусор. Я думаю, что если ты не можешь помочь, то никто же не заставляет, но не нужно кощунствовать. Сложно представить, как на это смотрела бы мама ребенка, для которого собираются деньги, когда в ящике с фотографией ее сына или дочки лежат проверенные лотерейные билеты. Ящик для пожертвований — это не мусорка. Это опять же из темы о том, что человек все делает на глазах у Бога, даже если в глазах людей он может быть совершенно другим.
Иногда помогаю организации по защите животных. Часто общаюсь с людьми, читаю комментарии к темам. Я очень хорошо понимаю организаторов, в каком-то смысле смотрю на фонд со стороны. Например, обращается жилец какого-то дома о забитых окнах в подвале, где якобы остались котята. Почему-то в понимании человека должны примчаться зоозащитники и решить проблемы этого дома. Нет! Если ты столкнулся с жестокостью, значит, это тебе дано, пойди и помоги. Организация существует для того, чтобы помочь с официальным обращением, например, оказать финансовую помощь и т.д. Ну не может один человек, у которого тоже есть семья и дети, бросить все и мчаться выяснять отношения с жильцами дома, которые ненавидят животных.
Я всегда говорю, что фонд — это не «я» одного человека, это «мы». Если у вас есть инициатива, мы поддержим и поможем ее реализовать, но не сделаем это за вас.
— На заметку родителям, которые столкнулись с болезнью своих детей: стоит ли бороться с ситуацией путем обращения в благотворительные организации? Насколько велик шанс получить таким образом необходимую помощь?
— Безусловно, стоит. И не в один. Даже если болезнь неизлечима, важно облегчить жизнь себе, другим детям, которые проживают в семье. Так, например, ребенка с ДЦП важно научить хотя бы держать ложку. А для этого могут понадобиться годы работы, курсы по реабилитации, лекарства и многое другое, что требует денежных вложений.
Практически все родители сразу обращаются в столицу. Хорошо, когда им там тоже помогают определенной суммой. Но часто в республиканских фондах уже существует очередь и большой отсев «неперспективных» деток. То есть речь идет о том, что из множества заявок выбирают тех детей, у кого в диагнозе наиболее благоприятный исход. Еще раз повторюсь, что люди действительно жертвуют охотнее, зная, что ребенок будет жить полноценной жизнью благодаря пожертвованию. Но что же делать остальным? А неизлечимым? Как облегчить страдания?
Мы же, фонд регионального уровня, решили действовать по принципу: помочь своим, ближним. Дело в том, что мы рассылали много писем по всей республике, а получали один ответ: «Извините, но мы помогаем организациям своей области». Поэтому я считаю, что мы должны сплотиться здесь, в сотрудничестве с местными предприятиями. Да и мозыряне охотнее пожертвуют ребенку из соседнего двора, ведь так?
Собранные суммы, пока, конечно, не сравнятся со столичными, поэтому родители должны использовать все возможности.
— Многим задаю этот вопрос — все реагируют на него по-разному. Как вы относитесь к подрастающему поколению? Разделяете ли вы точку зрения о том, что сегодняшние дети растут злыми и равнодушными?
— Нет! Я верю в это поколение! Наблюдаю, как молодежь сегодня занимается спортом, катается на велосипедах, увлекается музыкой. И это мне по душе. Есть, конечно, трудные ребята, но в большинстве своем это добрые дети. Особенно когда общаешься с ребенком один на один, это понимаешь. Я в СШ №9 веду предмет Искусство. Так вот, последний урок в четверти я начала с того, что вспомнила о трагедии в нашем городе, которой стала смерть известного мозырского художника Н.К.Дубровы. Дети плакали… Как можно сказать, что они злые?!
— Про людей, работающих в благотворительности, часто говорят «идеалист в розовых очках». Это применимо к вам?
— Абсолютно. Я перфекционистка во всем. Часто чувствую себя ребенком и верю в мечту. И это в том числе благодаря фонду, потому что каждый раз складывается множество моментов и ситуаций, которые кажутся неосуществимыми. А ты упрямо веришь, и чудеса случаются: от создания фонда, людей, которые встречаются на пути, до осуществления детской мечты.
— Вы считаете, что небольшие действия каждого из нас действительно могут привести к удивительным результатам?
— Считаю и верю в это! Неоднократно наблюдала, как беспризорный, одетый в грязную одежду человек бросает копеечку в ящик. Мелочь? Нет. Чья-то жизнь — уже не мелочь. Мне нравится эта фраза.
— Что вас сегодня радует больше всего?
— Сложно ответить… Я научилась ценить сегодняшний день, мгновенье, людей, которые рядом. С уверенностью могу сказать, что благодаря фонду меня окружают замечательные люди.
— Кто-то считает, что помощь может сделать людей слабыми, менее приспособленными к жизни. Согласны с этим?
— Не могу до конца понять этого выражения. Я знаю, что сильные должны носить немощи слабых, то есть помогающий человек априори сильнее. Но в целом я не вижу ничего плохого в том, что сильные люди могут расчувствоваться и даже плакать. А в чем они менее приспособлены? Менее приспособлены идти по головам? Тогда возможно…
— Что бы пожелали мозырянам в первую очередь?
— Что бы ни происходило в нашей жизни, важно всегда оставаться со своей семьей, со своими близкими. Для меня сегодня это особенно ценно. Быть всегда на виду невероятно утомительно. Сегодня я ценю минуты уединения. Потому что, когда ты для всех всегда и везде, побыть дома наедине со своим ребенком становится особым подарком.
Юлия ПРАШКОВИЧ
