Старые ведомости, списки, отчеты дают нам ясное представление об этом.
17 июля 1924 года был образован Мозырский район. Попробуем прочитать между строк архивные документы и понять, как жили люди в сельской местности Мозырщины и Полесья в целом.
Немного географии
В списке населенных мест Мозырского района за 1924 год, кроме известных сегодня деревень, можно увидеть обилие хуторов. В Скрыгаловской волости это хутор Осетище (7 хозяйств, 33 жителя), а еще деревня Лесная (18 хозяйств, 81 житель). В Слободской волости хутора Остров, Козельцы (9 хозяйств), Комаровка, Бельков, Подречье, Заложье, Липники, Мох, Спичет, Подтурки, Замостье, Гончаровка, Козлов Рог, Гороховка, Овощ, Круганы, Забродок, Подбородок, Николаевка. В Михалковской волости хутора Ягодное, Софиевка, Моложева, Лес Низкий, Ясенщина.
Сейчас не будем выдвигать предположения, почему они исчезли…
До коллективизации еще было далеко, но уже в 1921 году стали появляться первые коллективные хозяйства (артели): «Мина» в Хомичках, «Сила» в Прудке, «Красная Зорька» в Лешне, «Вперед» в Сидельниках, «Красный Пахарь» в Митьках и «Звезда» в Осовце. Правда, численность не впечатляла: минимум в «Красной Зорьке» – 12 душ (так указано в документах), максимум – 45 душ в «Красном Пахаре». В бывшем имении Митьки действовали водяная и конная мельницы. Правда, тогдашний арендатор о них не заботился, поэтому в 1924 году пришлось их изъять.
Можно сделать смелый вывод, что социально ориентированная политика белорусского государства имеет свои истоки в 20-х годах. Об этом говорят многие списки с заголовками, которые отличает только название деревни, например: «Список бедняков населения хутора Преньки на получение соли за 1921 год» (26 семей, самая большая у Григория Мазуркевича – 14 человек) и другие. Жаль, нельзя в прошлое передать сегодняшние пачки соли от ОАО «Мозырьсоль»… Приходили на помощь погорельцам и другим, оказавшимся в сложной жизненной ситуации, – без внимания не оставался никто.
Обращает на себя внимание «Список населения хутора Бобры от 14 октября 1921 года»: 55 пунктов, 16 семей по фамилии Бобр, 13 – Савенко, и неожиданно – 5 семейств по фамилии Медведь с главами семейств по имени Никифор, Прокофий, Алексей, Василий (одно имя неразборчиво). Неожиданно, потому что мозырян с такой фамилией мы, признаемся, не встречали. По телефону 109 нам сообщили, что сегодня в Мозыре есть только один абонент по фамилии Медведь. Какие бури XX века унесли этих людей из Мозыря?
Очерк нравов
Не менее интересный документ «Выписки из протоколов по Мозырскому округу за июнь и июль 1925 года». За что же наказывались наши граждане? Самый распространенный вид правонарушения – потравы (порча, истребление травы, посевов и другого животными – прим. авт.). В Казимировском сельсовете наказаны 13 человек. Обращает на себя внимание количество скотины у мозырян: у Осипа Дубовца было 3 вола, а у Алексея Турко – 2 лошади. Штраф – по рублю за голову скота. В Осовецком сельсовете оштрафованы 11 человек, Ефрем Бобр заплатил 3 рубля за одну лошадь и двух волов. 15 человек наказаны в Скрыгаловском сельсовете, здесь в потравах уже участвуют поросята, за них берут 50 копеек с головы. Максим Бондаренко за трех коров и трех телят выложил 4 рубля 50 копеек. Не «отставали» и другие сельсоветы. Некто Каприян Заяц, похоже, особенно утомил своими потравами, что его решили подвергнуть принудительным работам на 10 дней.
Впрочем, обилие скотины – в среднем 4,1 головы крупного рогатого скота на одно хозяйство – не должно вводить в заблуждение о зажиточности мозырского села. Журнал «Красная смена» № 15 (163) 31 марта 1925 года в экономическом очерке, посвященном Мозырщине, так описывает животноводство в наших краях: «Если принять во внимание громадные пастбища, правда, совершенно некультурные, в большинстве случаев заболоченные, которыми пользуется полесский крестьянин, то станет понятно, что ему гораздо выгоднее разводить скот для продажи на мясо, чем расширять свое полевое хозяйство на довольно бедных почвах…».
Также наказывали за «отказ оказать содействие лесной страже при обнаружении самовольно срубленного дерева» и за отказ заступать в наряд в эту самую стражу. Невольное уважение: леса вокруг много, но всё равно старались сберечь. Естественно, были наказанные и за «лесонарушение». «За отказ в принятии участия от облавы на волков в качестве загонщиков» 17 человек заплатили штраф – 1 рубль каждый. Гражданин Малка Кунда, этнический чех, «несмотря на ряд предупреждений, нарушил порядок в канцелярии РИК». Штраф ну очень серьезный – 50 копеек. Много наказаний вынесено по статье 140 тогдашнего уголовного кодекса за самогоноварение. Нарушение каралось «принудительными работами на срок до 1 года с конфискацией части имущества», но, похоже, к этой проблеме относились с пониманием: Савва Коссуха заплатил 3 рубля штрафа, а Бохоненко Василий и Анна Калесник отделались общественным выговором.
Новая жизнь
Мозырская деревня не оставалась в стороне от общественно-политических перемен, происходивших во всей стране. Газета «Звезда» от 4 декабря 1923 года отмечала: «Перевыборная кампания по уезду закончена. Крестьянство мозырского уезда еще раз доказало свое непоколебимое желание укрепить Советскую власть, а также свое полное доверие к коммунистической партии. Крестьянин, бедняк и середняк зорко следили за тем, чтобы в Советы не прошли кулаки. В нынешнюю кампанию крестьянство проявило несравненно большую политическую зрелость. В особенности это относится к женщинам. В прошлые годы крестьянка запиралась у себя в избе и дергала куделю, в этом году она вместе с мужчиной принимала участие в сельских собраниях: она избиралась и избирала в Совет. Если в прошлые годы крестьянин боялся, что в сельсовет пройдет коммунист или комсомолец, то сейчас крестьяне единогласно голосовали за коммунистов и комсомольцев. На волсъездах делегаты серьезно и умело разбирались в вопросах. Везде выносились резолюции о помощи германскому пролетариату и о том, что в «нужный момент мозырский крестьянин окажет реальную помощь заграничным рабочим». Всё это доказывает, что наше крестьянство за короткий срок выросло и поняло задачи коммунистической партии».
Журнал «Сялянка» рассказывал про делегатку Кривоносову из деревни Прудок (орфография сохранена): «Выбіралі ў прошлым годзе нашых дэлегатак, каб яны хадзілі на валасныя жаночыя сходы, дык яны спужаліся таго, што надта далёка хадзіць. Але нічога, пайшлі раз, другі і прывыклі. Хадзілі нават у мароз і сьнег да валасного выканаўчага камітэту за 15 вёрст. Далей дэлегаткі в. Прудок зацікавіліся тым, як выпісаць журнал і газету, каб ведаць, што робіцца на сьвеце. Дэлегатка М. І. Крываносава сама прыйшла ў Мазырскі жаночы аддзел і дала грошы, каб ёй выпісалі сялянскую газету і журнал «Бязбожнік». А на вёсцы сялянкі ідуць да Крываносавай па ўсякім справам, а яна ўжо мае сувязь с жаночым аддзелам і заўсёды дае сялянкам адказ на іх пытаньні. Усе жанчыны вельмі здаволены сваёй дэлегаткай. Але ёй мала ёсьць дапамогі, яна адна, апрача гэтага, мужчыны блага глядзяць на яе, што яна стаіць на варце сярод жанчын».
…Мозыряне 20-х годов нам могут показаться наивными и простоватыми. Кто-то высокомерно добавит, что «зомбированы коммунистической пропагандой». Однако эти люди и сегодня дают нам пример порядочности, честности, благородства, достаточно перечитать «Приговор граждан хутора Заводный Остров Махновичского сельсовета от 18 июня 1930 года», посвященный своим пострадавшим от коллективизации односельчанам (орфография и пунктуация сохранена).
«Мы ниже подписаўшыся гр-не хутора Заводного Острова Махноўского сельсовета Мозырского округа БССР даем настоящий Приговор бывшим нашим обчественникам Мокрецкому Брониславу і Мокрецкому Юляну аб ниже упомянутому:
1) Як нам гр-нам хутора Заводного Острова известные як Макрецкі Бронислав так і Макрецкі Юлян с их со дня народженія, что Макрецкі Бронислав из пролетарского класа бывши до приобретенія своего хозяйства у Помещиков Батраком и после этого вышол ад помещика и стал работать по Лесоразработках, покупал немножко земли и як Макрецкі Бронислаў очень любиў трудиться и до этой земли прикупил несколько десятин и у последние годы стал средняком и также сын его Мокрецки Юлян любитель земледельчискому хозяйству, где трудился своим собственным трудом.
2) Связи суцельнай Колективізаціі то мы можем дать подписку, что Мокрецкие ничого у этой работе не мешали, а еще помогали, …так як нам хорошо извесные что Мокрецие чужим трудом не эксплоатировали, а трудились сами.
3) Во время прохождения Белополякаў ближлежающие нас деревни пострадали ад Полякаў, то Мокрецкі Бронислау помогал пострадавшым гр-нам ад Полякаў.
4) Сын же Мокрецкі Юлян был у нашом обчестве членом с/совета 1927–28 год и все время засчищаў бедноту где подтвердить беднота.
На все выше изложенные у пяти пунктах мы граждане даем свои собственно ручные подписи аб возвращеніі Мокрецких назад, потому як нам обчеству хорошо Мокрецкие известно, что они як не виновные страдають.
В чом расписываемся на данном приговоры: /подписи жителей/18/VI–1930 г.»
Очень хочется верить, что всё закончилось хорошо.
Дмитрий КУЛИК.
